Хроники Артура - Страница 127

127

— Тогда чего же хочет Артур? — не унимался я.

— Судьба непреодолима, Дерфель. — Мерлин словно бы отвечал на свои мысли. — И если судьбе угодно, чтобы Артур выиграл войну, самая великая армия не поможет Горфиддиду. И моей помощи не понадобится. Да и не могу я одновременно выиграть войну Артура, залечить разум Нимуэ и найти Сокровища. Конечно, если от спасения жизни Артура будет зависеть поиск Сокровищ, будь уверен, я вмешаюсь. Но в ином случае... — Он пожал плечами, будто война его вовсе и не касалась. — Вы останетесь посмотреть церемонию?

— Это нужно? — спросил я.

— А почему бы и нет, коли Горфиддид позволяет. Любое знание полезно, даже самое отвратительное. Вы тут в безопасности. Я превращу Горфиддида в слизняка, если он коснется волоска на ваших глупых головах. А теперь мне надо идти. Иорвет говорит, что на границе с Деметией живет старая женщина, которая может помнить что-то важное. Если она жива, конечно, и не лишилась памяти. Скажи Нимуэ, что я жду встречи с ней!

С этими словами он вышел.

Днем небо затянули облака, и до самого вечера сеял нудный серый дождичек. К нам зашел друид Иорвет и, смущаясь, посоветовал не ходить на вечерний пир, чтобы не раздражать Горфиддида. Мы заверили его, что у нас нет никакого желания еще раз встречаться с королем. Друид благодарно улыбнулся и присел на скамью у двери.

— Вы друзья Мерлина? — спросил он.

— Лорд Дерфель его друг, — сказал Галахад.

Иорвет устало потер глаза.

— Мне кажется, — осторожно начал он, — что мой брат Мерлин слишком многого ожидает от богов. Он верит, что мир можно создать заново, а историю стереть, как рисунок на песке. Но это не так. — Он почесал бороду и взглянул на Галахада, у которого висел на груди крест. — Я завидую вашему христианскому Богу. Он один, и его три. Он мертв, и Он жив. Он везде, и Он нигде. Между тем и другим всегда есть пустота, и человек может верить во все или в ничто. Но не так с нашими богами. Они, как короли, непостоянные и властные, и если хотят забыть нас, то делают это с легкостью. Они слышат наши заклинания, только когда желают услышать. Мерлин думает по-другому. Ему кажется, если мы будем кричать погромче, то они нас услышат. Но скажите, что делают с ребенком, который кричит?

— Обращают на него внимание, — наивно ответил я.

— Бьют его, лорд, — жестко сказал Иорвет. — Бьют, пока не успокоится. Боюсь, Мерлину придется кричать слишком громко и слишком долго. — Он встал и взял свой посох. — Прошу прощения, что вы не сможете сегодня вечером пировать с воинами, но принцесса Хелледд говорит, что вас с радостью примут в ее доме.

Хелледд Элметская была женой Кунегласа, и ее приглашение могло быть оскорбительной выдумкой Горфиддида, намекавшего, что нам место за столом с женщинами и детьми. Но Галахад сказал, что принцесса оказывает нам честь, принимая в своем доме.

Там оказалась и Кайнвин. Сознаюсь, что я вызвался сопровождать Галахада в Повис в основном из-за Кайнвин. Мне вновь хотелось увидеть ее, и теперь в мерцающем свете тростниковых ламп я жадно вглядывался в знакомое лицо.

Годы нисколько не изменили ее. Улыбка была по-прежнему мила, движения мягкие и застенчивые, волосы такие же блестящие. Когда мы вошли в комнату, она безуспешно пыталась накормить кусочками яблока маленького мальчика, сына Кунегласа по имени Преддель.

Хелледд Элметская, мать Предделя, была высокой женщиной с тяжелой челюстью и бледными, невыразительными глазами. Она сияла радушием. Приказав служанке налить гостям хмельного меда, она представила нас своим теткам Тонвин и Элсель, которые, в отличие от хозяйки, не выразили никакого восторга от нашего появления. Вероятно, мы прервали какой-то их, женский, разговор.

— Вы знаете принцессу Кайнвин? — любезно спросила Хелледд.

Галахад поклонился принцессе и тут же уселся на корточки перед Предделем. Он всегда любил детей, и те платили ему полным доверием. Не прошло и минуты, как оба принца, большой и маленький, уже самозабвенно играли с яблочными ломтиками, которые были лисицами. Рот Предделя был норой, пальцы Галахада — охотниками, и ломтики-лисы мгновенно исчезали в раскрытом рту ребенка.

— И почему я до этого не додумалась? — расстроилась Кайнвин.

— Потому что тебя воспитала не мать Галахада, леди, — улыбнулся я. — Она его только так и кормила, и бедняга до сих пор не может куска проглотить, пока кто-нибудь не подудит в охотничий рог.

Она засмеялась и вдруг заметила брошь, которую я не снимал никогда. У нее перехватило дыхание, она покраснела, а я смутился. Но принцесса быстро взяла себя в руки.

— Я должна бы помнить тебя, лорд Дерфель?

— Нет, леди. Я был тогда очень молод.

— И ты сохранил брошь? — Кайнвин была изумлена, что кто-то так дорожит ее подарком.

— Я хранил ее, леди, даже когда потерял все. Принцесса Хелледд вмешалась, спросив, что привело нас в Кар Свое. Она наверняка это знала, но я спокойно ответил, что нас послали узнать, можно ли остановить войну.

— И? — напряглась принцесса, муж которой утром уже должен был выступить в поход.

— Печально, леди, — сказал я, — но, кажется, война неизбежна.

— Все это по вине Артура! — нахмурилась Хелледд, и тетки согласно закивали.

— Артур, как и ты, сожалеет, леди, — проговорил я.

— Тогда почему же он сражается с нами?

— Потому что поклялся сохранить трон Мордреду, леди.

— Но мой свекор никогда не лишит трона наследника Утера, — сердито сказала Хелледд.

— Нынче утром лорд Дерфель чуть головы не лишился за подобные разговоры, — подзадорила Кайнвин.

127